Доходный дом М.А.Арской

Исторический адрес: 3-я Рота Измайловского полка, 3

Утраченное здание

середина - 2-я половина XIX в. (не позже 1892) - лицевой дом

между 1892 и 1895 - трехэтажный надворный флигель
между 1895 и 1907 - шестиэтажный надворный флигель

Доходный дом М.А.Арской
1914 - архитектор Осипов? - надстройка на лицевом доме двух каменных этажей и мансарды

Около 1970 - снесен при подготовке к строительству нового корпуса ЛИСИ

Новый корпус ЛИСИ (ныне СПбГАСУ) построен на месте трех старых домов - по 2-й Красноармейской ул., 6/6, по 3-й Красноармейской ул., 5/8 (дом Палибина) и данный дом. Местоположение дома показано на аэрофотосъемке 1942 г.  Он находился между корпусом ЛИСИ 1932 г. и домом Палибина.

Историю строительства дома можно отчасти проследить по фиксационным чертежам разного времени, содержащимся в деле:
Чертежи дома А.И.Ломановской [так], М.А.Арской по 3-й Роте Измайловского полка,3
Крайние даты документов: 17.11.1892–06.11.1914. Количество листов: 39.              ЦГИА СПб. Фонд 515. Опись 4. Дело 1974

Наиболее ранние чертежи в деле относятся к 1892 г. (в это время дом принадлежал жене капитана Александре Ивановне Ломаковской. Здесь представлены лицевой фасад (лист 27-28), разрез лицевого дома и чертежи служб во дворе (листы 26,29). Дом был с улицы двухэтажным, а со двора трехэтажным. Во дворе были два одноэтажных служебных флигеля.

Между 1892 и 1895 г. во дворе был построен новый трехэтажный жилой флигель, примкнувший слева к одному из служебных флигелей и включивший в себя другой, который тоже был надстроен до трех этажей. Об этом свидетельствуют чертежи 1895 г. - генеральный план (лист 21), на котором показан новый флигель, и чертежи флигеля и примыкающих к нему старых служб (лист 22-25).

Следующие по времени чертежи относятся к 1907 г. (в это время владелицей была Мария Андреевна Арская). За прошедшие 12 лет во дворе был построен (частично на месте служб) новый шестиэтажный флигель (см. генеральный план (лист 5), лит. В) и фасад флигеля (лист 14-15). Кроме того, произошли более мелкие изменения: расширен на одну ось вправо трехэтажный флигель, а в лицевом доме со стороны улицы появились мансардные помещения по краям дома (листы 6-13; здесь они не показаны). На лицевом фасаде по краям появились небольшие мансардные окошки; в остальном лицевой фасад пока еще сохранялся в прежнем виде.

Последняя значительная перестройка лицевого флигеля - надстройка (со стороны улицы) двумя каменными этажами и одним мансардным, см. чертеж фасада 1914 г. (лист 37-38).

"Ведомость ходатайствам о постройках, поступившим в СПб городскую управу с 8 по 16 марта 1914 г."-

3 рота,3; владелец - М. А. Арская, подпись на проекте - Осипов ; "надстр. 3, 4 и 5 эт.". ("Зодчий", 1914, № 12, С. 147). (snegir.)

Эти данные позволяют уточнить время последней надстройки и предположительно назвать автора проекта.

Само по себе ходатайство еще не означает, что работа реально была выполнена, и именно указанным в нем лицом, подписавшим проект. Однако об одном можно сказать с полной уверенностью: к марту 1914 г. лицевой дом был еще двухэтажным. С другой стороны, на чертежах, датированных 6 ноября 1914 г. (см. генеральный план) дом уже надстроен на два каменных этажа и один мансардный.

Таким образом, надстройку следует датировать 1914 г.

Можно назвать и предположительного автора проекта надстройки - Осипов. Об этом человеке я не могу сообщить что-либо кроме фамилии. (В [99] есть данные о двух Осиповых, однако оба они умерли до 1914 г.)

Четырехэтажный дом с мансардой сохранялся до конца 1960-х гг. (мои личные воспоминания - S.P.). Около 1970 г. он был снесен.

Очень интересные воспоминания Льва Самсоновича Разумовского, скульптора, графика, художника детской игрушки, писателя, жившего в этом доме до войны, во время блокады Ленинграда и после. О доме, о многих его жителях, о местности: lev-razumovsky.org

"Вход во двор ограничивали две покосившиеся гранитные тумбы, а над воротами висел гипсовый барельеф со знаком Осовиахима, который я любил разглядывать. Винтовка, перекрещенная пропеллером, в обрамлении листьев и лозунга озадачивала, что бы все это значило и как это сделано?

Вход во двор был переходом от света к мраку. Двор, куда никогда не заглядывало солнце, узкий и грязный, был заставлен поленницами дров, между которыми мы, мальчишки, играли.

Рядом с домом, впритык к нему возвышалась громада Института гражданских инженеров, переименованного потом в Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ).

ЛИСИ всегда строился, и все детство перед моими глазами торчали деревянные леса, начинавшиеся за дощатым забором. Оттуда постоянно слышался стук молотков и скрежет пил, оттуда всегда летела пыль, оттуда же раздавался громкий звон, когда сторож бил молотком по подвешенной рельсе, возвещая о часе обеда или конце работы.

Нас, мальчишек, стройка притягивала постоянно. За забор лазить запрещалось, и именно по этому мы ежедневно лазили туда и бегали по скрипучим рельсам. Самое же большое удовольствие и даже долг каждого мальчишки, обязанного доказать, что он не трус, заключались в том, что бы прокрасться, минуя сторожа, к рельсине, бабахнуть по ней камнем и мчаться стрелой назад, через забор, к дому.

Рядом с нами на площадке в квартире N 8 жили Липшицы, наши друзья: сестры Лена, Поля и Женя, их брат Генрих, врач, и их мать, тетя Ревечка. Сестры, кроме Поли, были бездетные. Меня там любили и баловали. Тетя Ревечка неизменно ставила передо мной чашку с бульоном и белые сухарики, а сестры кормили конфетами и забавляли, каждая на свой лад. Поля осталась хромой из-за перенесенного в детстве полиомиелита. Однако это не помешало ей работать заведующей аптекой и выйти замуж за своего коллегу Якова Бенедиктовича Лозановского, грузного лысого человека с низким хриплым голосом и устрашающими черными бровями. Я его не любил и боялся, - он был строг и резок. Во время блокады этот неприветливый, суровый человек сыграл большую, а может быть, и решающую роль в спасении папы и меня от голодной смерти.

На четвертом этаже, над нами жил Михаил Грюнбаум с женой и взрослой дочерью. Грюнбаум, крупный и дородный мужчина, был всегда богато одет, держался надменно и дважды в день выгуливал Рекса, огромную немецкую овчарку. Иногда с Рексом гуляла толстая Люська, дочь Грюнбаума, которую мы мальчишки дружно ненавидели за ее презрение к нам и унаследованную от отца надменность. Зато мы любили Рекса и гордились им - самой сильной собакой нашей улицы. Мальчишки звали Люську и ее мать “немками”.

Рядом с ними на площадке жил профессор Яковкин с женой Верой Яковлевной и дочерью Наташей, высокой темноволосой и застенчивой девушкой. Однажды Вера Яковлевна пригласила нас к себе, и Наташа неожиданно подарила мне чудесную игрушечную лошадь на качалке, огромную, с большими красивыми стеклянными глазами, с хвостом из настоящего конского волоса и полной сбруей с металлическими стременами. Сколько радости принесла мне эта лошадь, когда я часами в упоении скакал на ней, поражая толпы врагов - белых буржуев! К тому времени я уже бегло читал и любимой книгой была подаренная мамой “Военная тайна” Гайдара. Поэтому боевой конь и острая шашка были для меня в ту пору совершенно необходимы, а отваги и патриотизма было у меня хоть отбавляй.

Двери нашей квартиры снаружи были окрашены коричневой масляной краской, на которой с правой стороны, примерно на уровне роста Карабзды, было довольно отчетливо процарапано гвоздем загадочное слово “жит”. Двери украшал голубой металлический ящик для почты, а слева от него круглела розетка старого звонка с надписью “Прошу повернуть” . Квартира начиналась с обширной передней, откуда вели три двери: одна в спальню, другая в столовую, а третья в длинный коридор, заканчивавшийся узкой кухней с большой чугунной плитой, грубым некрашеным кухонным столом, который моя няня Ксеня часто скоблила большим ножом, и табуретками с вырезанными в них полукруглыми дырками. В кухне же стоял большой сундук - собственность Ксени. Над ним висела икона Спасителя.

Спальня была квадратной солнечной комнатой с широкой нишей в торце и большой белой кафельной печью. Посередине, головами в нишу, стояли две широкие кровати с никелированными спинками - на них спали папа и мама. Между окнами - затейливый трельяж с тремя маленькими фарфоровыми бюстиками писателей на углах. Его когда-то собственноручно сделал дедушка Макс, мамин отец, - легенда нашей семьи. На стенке, смежной со столовой, висела картина работы деда: хвойный лес, дорожка, по которой медленно бредет пожилая пара. Белая двустворчатая дверь вела в столовую, где под большой люстрой со стеклянным матовым абажуром стоял крытый серой тканой скатертью с вышитыми шелком розами большой обеденный стол, а вокруг него тяжелые дубовые стулья с темно-зелеными кожаными спинками, декорированными круглыми латунными гвоздиками-кнопками. Вся мебель в столовой была делом рук деда, который при двух основных специальностях - врача и инженера - был еще художником и столяром-краснодеревцем."

(добавила Данелия)

В этом доме в 1907-1914 гг. жил гражданский инженер А. И. Дитрих

 (ВПб на 1908. O. III. C. 233, на 1909. С. 242, на 1910. С. 263, на 1911. С. 272, на 1912. С. 374, на 1913. С. 192, на 1914. С. 201)

Адам Иосифович Дитрих  (16. 02. 1866. Варшава - 20.05.1933 Ленинград); кладбище Новодевичье.  (добавил Val 39)