Доходный дом Н. П. Семенова

В кв. 47 проживала семья Синельниковых.

Лев Павлович (Пейсахович), 1923 г. р. Место проживания: пер. Ильича, д. 4, кв. 47. Дата смерти: 15 января 1942. Место захоронения: неизвестно.

Евгения Ефимовна, 1902 г. р. Место проживания: пер. Ильича, д. 4, кв. 47. Дата смерти: 13 января 1942. Место захоронения: неизвестно.

Ира Синельникова: "Когда началась война, у мамы нас было трое: старший брат Лева, сестра Фаина и я младшая. Мне было 13 лет. Отец, Яков Ефимович Шперлинг, инвалид первой мировой войны, в 1939-м был арестован по доносу. Мама была на суде, вернулась седая. Брата его, парторга Карбюраторного завода, после ареста отца тоже арестовали. Он тоже не вернулся".

"В сентябре Лева, 1923 года рождения, ушел в народное ополчение. Когда мама сказала ему, что он у нас единственный кормилец, он ответил: “Мама , я же комсомолец. Я не могу оставаться”. И ушел. А в октябре он был ранен и контужен. Его положили в Боткинскую больницу. Я туда ездила. Там были поля, на которых я собирала капустную ботву. Раненые давали мне еду - все, что могли. После госпиталя Лева был отпущен домой на поправку. Он пошел опять работать на завод. Трамваи уже не ходили, и он в морозы добирался до дома пешком. В декабре его привели домой с отмороженными ногами. В ноябре я слегла. В декабре у мамы вырвали сумку с хлебом. К счастью, прохожий отнял у вора сумку и вернул маме. Но, видно, на нее этот случай очень подействовал, и через несколько дней она тоже слегла. Теперь нас, лежачих, было уже трое - я, мама и брат. Сестра приносила из ремесленного училища супчик. Мама разжигала буржуйку и делила суп на четверых. Сестра говорила маме, чтобы она тоже ела гущу. Мама отвечала, что Ира самая слабенькая и ее надо спасать. 13 января 1942 года в 7 утра мама попросила кусочек плавленого сыра. Фаина обычно приносила свой паек домой, но с этого дня пайки на дом отменили. Мама как это услышала, сразу захрипела, и мамы не стало. Она умерла утром 13 января 1942 года. Брату стало хуже. Мы вызвали врача. Врач сказал: “Один-два дня, и его не будет”. Лева умер в 4 утра 15 января 1942 года. Сестра договорилась с дворником похоронить маму и брата за хлеб, который остался на их карточках. Она завернула тела в простыни. Они с дворником свезли их за ТЮЗ, где был дровяной склад. Когда сестра вернулась, она была не в себе. Плакала, говорила, что не хочет больше жить. Потом ушла и не сказала куда. Я думала, что она утопилась. Как я сползла с дивана, не помню, но как-то добралась до входных дверей и там лежала и звала сестру. Тетя Поля, соседка, шла домой и увидела меня и спрашивает: “Что ты здесь делаешь?”. Я не помню, как она меня на диван положила. Увидела, что нет мамы и Левы, и сказала: “Ты теперь тоже умрешь”. А через три дня вернулась Фаина с двоюродной сестрой Софой. С ними пришла тетя Злата, папина сестра. Фаина рассказала родным, что мы остались одни. Они решили перейти к нам жить. Мне дали кусок дуранды (тетя Злата шила вещи и меняла их на дуранду). Я же три дня не ела и не могла есть - зубы шатались, была цинга. Тогда дуранду стали давать, предварительно размочив. В конце января к нам приехал брат Софы, Изик, бежавший из Невеля. Мы стали жить впятером. Работали только Фаина и Софа. В марте умер Изик. Через две недели умерла тетя Злата". 

25 апреля 1942 г. И. Синельникову поместили в детприемник в Лештуков переулок, затем в детдом № 55/61, с которым она и эвакуировалась 

// Разумовский Л. Дети блокады. - https://berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer8/LRazumovsky1.php

// https://clck.ru/afcm8

Проект «Витражи С.-Петербурга. Инвентаризация 2020», описание объекта:

"На стене дома, выходящей в световой колодец, общий с домом № 6 по Большому Казачьему переулку, находятся четыре окна со стеклоблоками Фальконье.

Окно на 2-м этаже заложено.  На 3-ем этаже в кладку со стеклоблоками вставлена небольшая рама с заполнением оконным стеклом.

Стеклоблоки Фальконье представлены целыми блоками, половинками, четвертинками и трехчетвертными деталями. Многие из них разбиты, с трещинами, следам гари.

На некоторых стеклоблоках нанесены выпуклые буквы «Н. М.», что позволяет отнести их к производству «Ю.С.Нечаева-Мальцова, наследники» во Владимирской губернии. Это – сравнительно редкий для Петербурга случай использования стекольной продукции заводов, находящихся вне Северо-западного региона России.

Осмотр: январь 2022"

Результаты инвентаризации: https://vitroart.ru/articles/SPb_stained_glass/

Все фото выполнены волонтерами проекта.

08.2022г.

Ответ на "Вот она грань между модерном и арт-деко." от Nickolay

 за прошедшие 11 лет в этом отношении продвинулись и появились исследования такого буржуазного до недавнего времени стилеобразования как ардеко

https://archi.ru/world/98861/eliel-saarinen-pervyi-arkhitektor-ar-deko

"   Цельных памятников раннего ар-деко было до Первой мировой войны немного, и тем ценнее подобные находки. ...   как  доходный дом Семенова Сергея Гингера .

Отдельные геометризованные и близкие ар-деко детали можно обнаружить в здании Второго Общества взаимного кредита (Лидваль, 1907), особняке С. Н. Чаева (В. П. Апышков, 1907), Доме просветительных учреждений (Дмитриев, 1911), доходных домах К. И. Капустина (1907), Р. И. Бернштейна (1910), М. А. фон Гук (1912), А. Е. Бурцева (1912), Ф. М. и М. М. Богомольцев (1912), Е. П. Михайлова (1913), А. Л. Сагалова (1913), Н. П. Семенова (1914) в Петербурге,....

Особенность пластики раннего ар-деко очевидна при сравнении двух доходных домов в Петербурге, решенных схожей темой пары угловых башен. И если дом Розенштейна (А.Е. Белогруд, 1912) был еще украшен готическими и ренессансными мотивами, то С.Г. Гингер, работая над образом дома Н.П. Семенова (1914), уже решил фасады удивительными, фантазийно-геометризованными деталями."

" 

А.А. Кроленко 1915 госкаталог