Доходный дом

Нет ссылок в публ.

Табель 1875 показывает. что домом 6 владел тогда Сироткин, а 8 - Михайлов (С. 35).

Табель 1891 называет владельцем обоих участков уже Кондратьева (С 116).

В Адресной книге 1893 владелец уже Семен Федорович Кондратьев, д.ст.сов., служащий в Главном интендантском управлении начальником  6-го отделения для проверки рассчетов по перевозке войск и военных грузов железными дорогами и водными путями (О. 1. Стб. 173; О. 2. Стб. 267). живет еще не здесь, а на Александровском пр.. 19-23. В ВПб на 1896 (на 1895 не смотрела) дается уже  этот адрес (О. 3. С. 157).

В ВПб на 1911 он тайный советник; в ВПг на 1915 его уже нет. 

ВПг на 1916 и 1917 называет владельцем Николая Семеновича Кондратьева 

Нагель Ф. Б. Доходный дом. Зверинская, 6. 1894. (Надстроен и расширен). (99. С. 226)

Шауб В. В. Доходный дом. Зверинская, 6.  Расширение. 1897 (99. С. 326)

По ВПг на 1917 включительно за Кондратьевыми числилось два номера - 6 и 8.

            В этом доме жили:

1900 - 1913   механик А. Н. Крылов  (ВПб на 1901.O.III.C.347, на 1902.C.333, на 1903 C.347, на 1904.

                      С.343, на 1905.С.338, на 1906.С.350, на 1907.С.371, на 1908.С.397, на 1909.С.415,

                      на 1910.С.449, на 1911.С.469, на 1912.С.472, на 1913.С.331), а не 1901 - 1903 как

                      указано  в публикации.

1906 - 1917   математик академик  В. А. Стеклов  (ВПб на 1907.O.III.C.675, на 1908.С.719, на 1909.

                      С.751, на 1910.С.806, на 1911.С.850, на 1912.С.857, на 1913.С.604, на 1914.С.639,

                      ВПг на 1915.С.627, на 1916.С.648, на 1917.С.653), а не 1907- 1917 как указано  в

                      публикации.

Прошу совета - описание дома, в котором в блокаду жила семья Ошурковых "4-х этажный по Зверинской улице. первый этаж кирпичной кладки, а остальные выполнены из дерева. К дому примыкал другой полностью кирпичный и выходил на Съезжинскую улицу. Они занимали угловую комнату в полуподвальном помещении. Из окна были видны только ноги пешеходов". Семья приехала в Ленинград из Вологодской области в 1929 г. У Дмитрия Серафимовича и Манефы Васильевны было трое детей: Зоя - 1926 г., Зот - 1928 г. и Борис 1932 г. "Папа служил капитаном на буксирном судне, ходившем по Неве. Был он, как говорят в народе - мастер на все руки. Всю мебель в квартире сам смастерил. Жили мы на Зверинской улице, недалеко от Зоопарка. Материально было трудовато, поэтому сестра в 16 л. пошла работать учеником продавца, а мама работала уборщицей в магазине. В начале июня 41 я первый раз поехал в пионерский лагерь: нас везли по Неве на пароходе, потом на автобусе". С началом войны Зот устроился учеником в весомастерскую Петроградского райпищеторга, "вечерами мы с друзьями пробирались на крышу дома, садились у слухового окна, наблюдали воздушные бои. Как-то папа пришел с работы, принес макароны темно-серого цвета. "Давай, сынок, пообедаем, - ласково сказал он, и поставил на керосинку кастрюлю, воды налил побольше. Мы сели обедать, папа лицом к окну, а я забрался на кованый сундук, боком. Начался артиллерийский обстрел. "Папа, - говорю я, - пойдем в убежище". Он рассмеялся: "что ты боишься, смотри какие у нас толстые стены в шесть кирпичей, ни один снаряд не пробьет". Я начал есть, выхлебал всю воду, макароны были как второе блюдо... вдруг мелькнул в глазах красный свет, я потерял сознание. Очнулся - лежу рядом с сундуком, голова под венским стулом. Все засыпано осколками кирпича и стекла. Рядом с окном зияет огромная дыра, разворочен весь угол. Не оущая боли, в шковом состоянии, выбрался из-под обломков кирпичей, выскочил через дыру и побежал в парадную соседнего дома. Стучу, что есть силы. Женщина, открыв дверь, ахнула от моего вида: голова разбита, весь в пыли, крови и обвешен прилипшими макаронами. Вскоре с работы прибежал брат. "Ты еще ничего, - промолвил он, а бате пришлось похуже". Отца взрывной волной кинуло в стенку, телом он пробил ее насквозь, и оказался в соседней комнате. В госпитале на Васильевском острое, нам оказали помощь. У папы оказалось сильнейшее сотрясение мозга, были сломаны два ребра, кроме того были многочисленные ранения тела. У меня от контузии был поврежден нерв правого уха, пробита голова.Во время обстрела второй снаряд попал в другую частьдома, там были не только раненые, но и буитые. Нас переселили в кирпичную часть дома, в квартиру на четвертом этаже, где вымерла от голода вся семья. Морозы были ужасные. Воды не было, света тоже, а вшей полчища, и голод. Я собирал эту мерзость в пробирку и сжигал над свечкой. Как-то вечером мама спрашивает у папы: "Ты что куришь? Что-то дымком поятнуло". "Мыши что-то скребутся наверху" - сказала сестра. Кто-то забарабанил в дверь. Открыли, а там сосед ,кричит: "Скорее, над вами квартира горит, вот-вот ваш потолок обвалится. Мы быстро оделись и выскочили на улицу. Отец схватил со стены гитару, а мама выволокла на лестничную площадку наш сундук. Отец после контузии получил инвалидность, работать не мог, признали тихое помешательство. Он стоял на улице, смотрел как выгорает часть подъезда, и играл на гитаре. Половина подъезда рухнула, на другую сторону огонь не перекинулся, остались целы и лестничные марши. Нас пересилили в квартиру на не сгоревшей стороне подъезда на первый этаж. Я стал осматривать новую квартиру, и нашел в посудном ящике банку с рыбьим жиром, на шкафу спиртовую настойку, а в елочных игрушках несколько грецких орехов и конфет. Находка спасла нас от голодной смерти. В марте отец собра вещички уложил их на саночки и через Ладожское озеро эвакуировался на Вологодчиу к своим родственникам, по приезде сытно поел и умер от заворота кишок, так нам потом сказали. После контузии я панически боялся артиллерийских обстрелов. С объявлением воздушной тревоги бежал во двор детского сада железкой копал ямку, ложился в нее, прикрыв голову руками. К концу блокады моя ямка превратилась в окопчик, в котором я уже мог даже сидеть". Траншея, что была вырыта в Ленинском парке была крытой, когда воздушная тревога застигала меня в пути, прятался в этой траншее. Однажды я открыл дверцу в нее, зашел, прижался к стенке, никого не было. Вдруг увидел обезображенный труп женщины, мягкие места ее были вырезаны. В здание Нардома свозили трупы и складывали в штабеля. Иногда мы, дети, помогали довести сюда на санках умерших в нашем доме. Как-то привезли труп женщины, на другой день второй женщины. Смотрим у той, что привезли накануне, отрублен палец вместе с кольцом. Ближе к лету из обгоревшего дома нас переселили на Схезженскую, 19. В сентябре 1942 г. возобновилась учеба в школе. Занятия проводились в бомбоубежище. Надо было так случиться, что в одном классе нас оказалось двое Ошурковых, да еще Бориса. Чтобы нас не путать, меня перевели в школу в Татарский переулок. Для обогрева каждый ученик ежедневно приносил и складывал у печки полено или кусок дерева от сгоревших деревянных домаов. Мама продолжала работать уборщицей магазина. 14 ноября 1943 г. вместе с завмагом она пошла на продовольственную базу за товаром. Погрузили на тележку продукты, пошли обратно. Завмаг впереди, мама сзади помогает. Мимо проходила грузовая машина, было уже темно. Она зацепила тележку, та толкнула маму под колеса. машина раздавила ее".

// С. 230- : фот.