Дом Ивана Вальха - Доходный дом Н. И. Полешко (окончание)

Сергей, может сделаете вторую публикацию со всем этим - сюда уже ничего почти не вставишь. Можно эту оставить как дворы и лестницы, а новую сделать со всем архивным материалом. Можно в нее же перенести все из 1-го и 2-го блоков для полной логики - там немного.

Хорошо, попробую. Кстати, я как раз сейчас нашел еще две фотографии - уже аварийного дома, весна 1933 г.

Я правильно понял, что эта публикация будет продолжением той, новой?

Да. Можете пока поставить какой-нибудь один адрес - например  Римск.-Корсакова или Грибоедова с любой литерой, а потом я поменяю адреса, чтобы будущая публикация шла перед существующей.

Ответ на "https://pastvu.com/p/198142 Там вид на этот д" от Liz

 Насколько я понял, датировка 1908 - 1909 годом ошибочна. Верхний ряд мансардных окон появился по проекту, составленному в 1909 г. Разрешение на надстройку получено 6 июня 1909 г. (см. дело в ф. 313, лист 102). Фотография сделана летом, следовательно, она не могла появиться раньше, чем в следующем, 1910 году.

Конечно, это не значит на все 100%, что башни были. Но и служить доказательством того, что их не было,  эта фотография никак не может.

ЛОГАВ. Ф. Р-2866. Оп. 2. Д. 29. Личное дело страхователя. Аврутова Нихами Берковна. Коробочная мастерская. Ср. Подьяческая, д. 15, 1927-1930 гг. 

Ф. Р-3550. Оп. 1. Д. 2376. Акты, описи и другие материалы по учету имущества бесхозяйственных квартир, торговых помещений, передаче их семьям красноармейцев, другим гражданам, учреждениям по Средней Подъяческой улице дд.3, 5, 6, 9, 10, 12, 13, 15, 16, 19, февраль 1919 г. - март 1921 г. 
Ф. Р-3959. Оп. 11. Д. 43. Устав Петроградского общества потребителей по Екатерининскому каналу, д. № 104, 20 августа - 02 декабря 1918 г. 

Здесь проживал журналист Лифанов Евгений Николаевич (1943). Воспоминания его однокурсника - студента журналистского факультета ЛГУ (60-е гг.): «Мы подружились с ним еще на первом курсе, хотя жил он не в общежитии, как большинство из нас, а в маленькой комнатке большой коммунальной квартиры, с извивающимся коридором, чем-то похожим на шкуру большой анаконды [миновав дурно пахнущую подворотню, мы поднимались на четвертый этаж]. Каморка с бесполезной высокой круглой печкой, не топившейся, очевидно, со времен блокады, с узенькой, как чехонь, тахтой, спать на которой можно было только по очереди, и с таким же субтильным столом, подпирающим кресло и тумбочку у тусклого окна, выходившего во двор с орущими по ночам котами, досталась Женьке в наследство от отца, когда-то учившегося в Ленинграде. Эта коммуналка с множеством соседей, но с единственной ванной и туалетом, где у входа пестрело шесть или семь выключателей, была не лучше и не хуже других. Таких и сейчас еще тысячи в Санкт-Петербурге. Но зато сам дом на Средней Подьяческой, фасадом смотревший в серые воды канала, был крепко-накрепко связан с именем Достоевского. В нем Федор Михайлович поселил когда-то старуху-процентщицу, к которой был вынужден иногда приходить, чтобы не пропасть с голоду, Родион Раскольников. Где-то тут он ее и прикончил.

    Мы тоже были студентами, но совершенно иной поры. Вместо топора за пазухой пустую тару носили, удивляя очередь, стоящую в пункте приема посуды с набитыми чемоданами, сумками и рюкзаками, одной единственной бутылкой из-под «Агдама», которую мой друг Лифанов, как младенца, бережно прижимал к груди. Нас жалели и пропускали вперед, а мы, получив, наконец, свои пятнадцать копеек, тут же мчались в булочную и покупали полкраюхи свежего ржаного хлеба, который, если умело ломоть посолить, был так хорош с горячим сладким чаем, что казалось: на свете нет ничего вкуснее. Глядя на быстро исчезающую горбушку, я начинил корить Лифанова: «Говорил же тебе, что после пирушки тоже есть захочется. – Зато вспомни, как весело было, - блестя стёклами очков, - возражал тот и, пододвинув к печке стул, лез наверх в поисках сигаретных бычков, которые он обычно швырял под потолок в первую денежную неделю. Вернее, таких недель в каждом месяце было две: одна после стипендии, вторая вслед за денежным переводом из Вильнюса, где жили его родители.  На посиделки в Женькину каморку приезжали не только парни, но и девушки с нашего курса. Пели, пили, смеялись, слушали записи Элвиса Пресли, Билла Хейли и Эдди Кокрана, которые друг мой привез из Вильнюса вместе с катушечным магнитофоном «Днiпро».  Ближе к полуночи со Средней Подьяческой девчонки уезжали домой, и кто-нибудь из парней их обязательно провожал как минимум до Театральной площади. Оставшиеся ребята продолжали веселье, засыпая лишь под утро, сидя на тахте, на стуле или в единственном кресле, уронив голову на стол. Надо отдать должное соседям по коммуналке. Они терпеливо переносили наши шумные пирушки. Лишь однажды интеллигентная пожилая еврейка Анна Михайловна, страшно смущаясь, выговаривала Лифанову утром: - Женя, я все понимаю: вы молодые, вам надо иногда отдохнуть, повеселиться. Но одного понять не могу: почему сегодня чьи-то ботинки оказались именно в моей кастрюле с супом? Ведь я ничего вам плохого не делала».

   Когда Лифанов купил зеркальный «Зенит» с объективом «Гелиос-44» и сменным широкоугольником «Мир». Он так всерьёз увлекся художественной фотографией, что готов был снимать всех, всегда и всюду. Причем в разных жанрах. В том числе и в жанре «ню» с обнаженной женской натурой. И однажды сумел уговорить бывшую одноклассницу, учившуюся в одном из ленинградских вузов, принять участие в домашней фотосессии. Проявив пленку и отпечатав ночью фотографии, он оставил их промываться в ванной, решив, что, как обычно, глянцевать рано утром у себя в комнатке. Однако, то ли будильник забыл завести, а может звона его не услышал, и в результате, соседям, собиравшимся в школу и на работу ,пришлось лицезреть девушку , плавающую без купальника в их общей ванной. Это и сейчас могло бы вызвать некоторые кривотолки, а тогда коммунальная квартира, ревниво хранившая традиции чистоты и непорочности XIX века, просто взорвалась в испуге за будущее своих детей».

// На газетных столбцах мы сердца обожгли... : воспоминания выпускников факультета журналистики / [авт. идеи и сост. Ю. Н. Вишневская, В. Е. Волков, В. В. Тяботин]. - Санкт-Петербург : Корвет, 2014. - С. 140-141, 145