Доходный дом, Модерн, Архитектор Фуфаевский Л. Л., Мичуринская ул., 7

В кв. 11 проживала семья немцев Гарпф.

Глава семьи - Иосиф Лукич (1872-30.12.1941) - первая скрипка Придворного оркестра, скончался в блокаду, похоронен на Серафимовском кладбище.

// Весь Петроград на 1914-1917 гг.: тел. 16476; Ленинград на 1928-1930 гг.: тел. 71-32.

Его жена - Адель Михайловна (1887-1975) - пианистка, дети Станислав и Ванда (1925).

// Весь Петроград на 1915- 1917 гг.: своб. художн. тел. 16476.

// https://ais-spb.ru/sbornik/23.pdf

Дочерью были переданы в Президентскую библиотеку 125 блокадных письма матери их брату - тромбонисту оркестра Л. Утесова (с 1940 г.) - Гарпфу Михаилу Иосифовичу (1916-1983), который на начало войны гастролировал с оркестром, проживал в Новосибирке.

Летом 1942 г. семья была эвакуирована.

// https://www.prlib.ru/section/1298868

1942

От кого:Ариадны Гарины-ДомченкоКому:Михаилу Иосифовичу Гарпф

Это письмо, Мика, я должна была написать вам еще давно, и оно уже более полумесяца грызёт мою совесть. Уезжая, я обещала Ванде и Адель Михайловне по приезде написать вам письмо с подробным описанием нашей жизни последнее время (я пишу «нашей», т. к. с конца января мы жили вместе, спасаясь от холода нашей квартиры, мы с бабушкой воспользовались предложением Адель Мих. и переехали временно в вашу квартиру, разместились там в первой комнате, а ваши – в маленькой, однако большую часть времени мы проводили вместе, но об этом позже.) Начну с главного: уезжая, я оставила Ванду и Адель Мих. здоровыми, а Стасика – выздоравливающим. Вы, вероятно, имели уже не одно письмо того периода и знаете, что Стасик одно время был очень слаб (я помню, он сам писал вам в постели). Смерть Иосифа Лукича была первым ударом семье, вторым стала болезнь Стасика. Если смерть Иосифа Лукича имела какую-то притупленную боль и сожаление непоправимости свершившегося, то болезнь Стасика – серьёзные опасения Ванды и Адель Мих., и все заботы, всё внимание было обращено на него. Не имея возможности излечить его самым необходимым и единственным верным лекарством – настоящим, усиленным, они старались создать все условия, чтобы поддержать его, поддержать теплом, заботами, лаской. Я в это время работала в гражданском госпитале и видела, что это всё помогает во сто крат больше всякого медицинского ухода, всякого больничного режима. Главную заботу о семье взяла на себя Ванда. Целый день проходил в заботах по дому и т. п. Каждая бытовая мелочь влекла за собой массу трудностей, препятствий: за обедом приходилось ходить на службу Стасика, ходить пешком (причём с утра упадок сил – Владе даже бюллетень дали, т. к. на заводе она в это время не работала), за водой – с саночками ездить на Неву, в день по несколько раз таскать с четвёртого этажа грязные вёдра, за дровами тоже с санками поздно вечером и т. д. С февраля Влада устроилась работать буфетчицей в госпиталь, где работали сёстрами я и мама и куда вскоре устроились Мира и Галя Бакулина. Так мы с Вандой вместе работали, вместе хлопотали по дому, и это было для обоих как бы некоторым облегчением, вдвоём ведь всё делать легче, нежели одной. Для Адель Мих. вся эта обстановка, конечно, была не менее тяжела, но она всё время держалась героем, старалась делать всё, что только можно, и никогда, насколько я помню, не падала духом. Как сейчас помню те вечера, когда мы закончим работу и все домашние дела, собирались все у кровати Стасика в маленькой комнате, у топящейся печки, пили кофе, решали семейные дела, вспоминали прошлое, мечтали о мирном будущем, нередко слушали патефон (ваш он или Елены Ферд.., я тоже и не поняла, не помню, чей он) – джазовые пластинки, причём, слушая одну из них, Ванда всегда говорила: «Слушайте, вот Мика играет» (это была партия Трамболя)... Эти вечера только и скрашивали семейным уютом и теплом холодную и голодную окружившую нас действительность. Последнее время Стасик стал поправляться, с питанием стало получше, он стал вставать, проводил почти весь день на ногах, сам колол и пилил дрова (хотя это, несмотря на все протесты окружающих, делал он тогда, когда был еще очень слаб и почти не вставал с постели), а последние дни делал приступки к работе. За день до моего отъезда устроился от службы в стационар, где обещано было хорошее питание и отдых. Ванда и Адель Мих. всё время стремились уехать к вам в Новосибирск, и возможность уже чуть не представилась – от … отправлялась партия эвакуированных, с которыми они собирались ехать, но в последний день оказалось, что их везут в Архангельск, и эта затея расстроилась. Когда же собралась последняя институтская партия, я уговаривала их ехать вместе, но они не рискнули. Впоследствии оказалось, что они дали промах: от нашего эшелона вагоны прицеплялись к различным составам, т. е. можно было лишь пересесть на пути в другой вагон, чтобы ехать в нужном направлении, в т. ч. и в Новосибирск. Правда, дорога была очень тяжёлой и утомительной, но без этого ведь не выехать из Ленинграда. Впрочем, последнее время Ванда не особенно рвалась из него, т. к. рассуждала так: пока она прилично устроена, сама питается, карточка, значит, остаётся А. М. и Стасику, т. е. в этом отношении они в сравнительно благоприятных (по времени) условиях, кроме того, они не оставляют Стасика одного еще не совсем поправившегося, а сами – особенно Адель Мих. – не отправляется в такие тяжёлые путешествия. В общем, перед моим отъездом дела всё-таки улучшились. Теперь же я ещё ничего не получала от Ванды, т. е. сама ничего о них не знаю и горю нетерпением получить хоть что-нибудь от наших. Возможно, что из-за... уже более поздняя весть от них.
Надеюсь, что мы с вами не будем терять связи, т. к. здесь почта работает всё же лучше, чем в Л-де.

// https://www.may9.ru/mails/one-message-may/?id=19093