Статьи, проза, стихи, литература о Санкт-Петербурге - Интернет-журнал Citywalls.RU
Журнал посвящен Санкт-Петербургу, его архитектуре, истории, людям
приложение к сайту Citywalls.RU

ПЕТЛЯ АМФИСБЕНЫ

Сергей Соловьев

2

Я знаю свой возраст. Я знаю, сколько мне было, когда я осмелился подойти к самому себе в школьном дворе. Ключевые числа:

24 октября 1957...

15 декабря 1969...

15 декабря 1975...

Плюс еще одна дата в феврале 1922, необходимая для точности расчета (я озаботился, чтобы уточнить дату своего прибытия еще в те - давние - годы).

Когда-нибудь я напишу роман о своей жизни. Я назову его (например) “Полет мимо черной дыры”. Не знаю только, хватит ли у меня времени. Боюсь, что на его написание потребуются десятилетия. Пока что передо мною стоит неотложная задача. Сегодня 16 декабря. Наш (наш!) эксперимент имел место вчера. Я должен прийти на помощь И. А.


Поначалу я поставил пределом для встреч с ним год своего выхода на пенсию. Потом... год встречи с самим собою. Потом... Аргументы всегда найдутся. Сам же И. А. говорил: “ у природы есть средства развести в стороны противоречивые причинные цепи ”.

Короче, я немного не дотянул до даты своего появления в качестве секретаря.

Вынужденный перерыв в общении тянулся более года. И.А. мне не хватало сильнее, чем я мог предположить. И, наконец, основное препятствие для новой встречи исчезло. А вдруг что-то случилось с И.А.? Я тянусь рукой к телефонной трубке... Гудки... Мне отвечает дрожащий, надломленный голос.

- Хорошо, что вы позвонили... Приехать? Конечно. Да. Пожалуйста. Пожалуйста, приезжайте.


Я последние годы живу в Купчино9, И.А. -- около Петроградской10, не меньше часа на дорогу. Самое малоприятное - отрезок от моего дома до метро. Сегодня это черные проплешины льда, свежие снеговые наносы. Посвистывает поземка. Как я ни спешу, но надо быть осторожным, чтобы не сломать какую-нибудь там шейку бедра.

Но вот уже теплый поезд везет меня на другой конец города. В этот час народу немного, в вагоне я дремлю, меня убаюкивает тепло, привычный рев и качание подземки. Я вижу:

Поросшие тощей осокой дюны. Это берег моря - волны, над которыми колышется серый туман. Туман расходится, будто разорвали завесу, и становится виден скалистый остров, похожий на черный трон, куда волны забрасывают свою бледную пену. Трон этот пуст, но это страшнее, чем если бы на нем сидел кто-то.

Я просыпаюсь. Поезд подходит к “парку Победы” - сон мой продолжался не больше нескольких минут. Смысл увиденного мне непонятен, но указывает (мне кажется) на какую-то тайну, возможно, ту же самую, присутствие которой я так ясно чувствовал в детстве, однако, если это так, то для семидесятилетнего автора этих заметок знаки поменялись на противоположные, и то, что манило его детское alter ego, старика отталкивает и ужасает.


Мне не хочется думать о тайнах. Чтобы отвлечься, я достаю из сумки детектив из серии “Подвиг” - чтиво, которое хорошо помогает от неприятных размышлений. Не так-то просто найти книгу, которая не напоминала бы о реальности. Даже в произведениях густопсового “социалистического реализма”, к которым я прибегаю только от большой нужды, порою попадаются страницы, возвращающие к действительности, а я предпочитаю поменьше возвращаться к ней, за исключением тех часов, когда я работаю над своим манускриптом... Я говорю себе, что увижу на месте, чем можно помочь И.А.


Из глубины обширной квартиры тянет паленым. Левая рука И.А. по-прежнему замотана тряпкой, как в моих давних воспоминаниях, и на серой материи виднеются бурые пятна. Похоже, что И.А. вообще не менял повязки.

Он протягивает мне правую, но слабое прикосновение влажных дрожащих пальцев трудно назвать рукопожатием.

- Я... я... прошу вас, Георгий Михайлович, пройдемте на кухню... я должен вам кое-что сказать... Извините. - его речь прерывает нервный зевок. На его лице нет ни следа давешнего румянца, который я так хорошо помню. Кожа серая, морщины. Рот все время слегка приоткрыт, вероятно, ему не хватает воздуха.

(Увы, мне тоже случалось бывать в этом состоянии.)


- Я... я очень рад, что вы пришли... Но... я должен вам признаться, произошло нечто ужасное.

(Мы сидим за кухонным столом, друг против друга. Он наливает себе воду из мутного графина и пьет.)

- У меня был секретарь, мальчик, студент. Вы его не знаете ... Мы с вами давно не виделись, он появился после...

Вчера я попросил его мне помочь ... с одним экспериментом... Не могу себе простить, но ... что сделано то сделано...

Я был уверен, что мне удалось создать машину времени, о которой мы с вами когда-то говорили. Да что, уверен... Я знаю! Я смог! - апатия на мгновение покидает его. - Да... Я попросил Гошу... В этом был чудовищный эгоизм, конечно. Поверьте, я хотел испытать машину сам. Но мне необходим был ассистент. Я ему ничего не объяснил.

- И что случилось?

Я смотрю на И.А. Он и далеко и близко. Времени нет, есть невозможность... Мне страшно жаль этого человека. Он мне очень симпатичен. Увы, логика сильнее, чем простая причинность.

- Он исчез... Я думаю, что машина сработала. Я не знаю, куда он попал и что там с ним случилось. Возможно, он погиб, возможно - жив. По моим расчетам, должен быть в будущем, но из будущего не доходит вестей.

С точки зрения закона - все равно, что погиб. Мне недавно звонили его родители, беспокоились.

- И что вы им сказали?

- Сказал, что он заходил ко мне вчера, но ушел. Просто чтобы выгадать время. Правду сказать, я не вижу выхода. Вам не кажется все это бредом? Но мальчика нет. Кроме того, мною вот-вот снова заинтересуется КГБ.

Я молчу, но мне нельзя молчать долго.

- Иван Александрович... То, что вы говорите, совсем не бред. Я знаю, что вы действительно построили машину времени. И - слушайте меня внимательно - я готов вам помочь. Вы сами знаете, что выход есть. Этот выход - снова воспользоваться машиной. Не возражайте.

Машина работает. Я не мог вам сказать это раньше, но я знаю. Я - ваш Гоша. Она сработала. Только я попал в прошлое, а не в будущее. В 22-й год. Как видите, уцелел. Даже не сидел ни разу. Когда после двадцатого съезда вы вернулись в Питер, разыскал вас. Мне хотелось вас узнать ближе.

Когда появился Гоша, я отошел в сторону. Вы же сами говорили - “развести причинные цепи ”.

Смотрите, - я протянул руку. - Вы должны помнить, у Гоши был на руке точно такой же шрам. Вам просто не пришло в голову сопоставить, поскольку вы познакомились со мной раньше, чем с ним.


Закрыв лицо руками, И.А. плачет...

Монотонно, рассудительно, я продолжаю.

- Нам надо спешить. Мы не сможем доказать, что Гоша жив. В настройке машины что-то было не так. Вы ведь планировали попасть в будущее, а я попал в прошлое. После вчерашнего она не сломана?

- Извините. - И.А. берет бумажную салфетку и вытирает глаза. - Были незначительные повреждения, но я исправил. Вы хотите отправиться со мной?

- Нет. Я просто хочу помочь вам.

- Хорошо, пойдемте.


На побелке пятна копоти, в досчатом полу выжжена борозда, по форме напоминающая восьмерку, но в целом все, как я помню.

Приборы, правда, пока не включены.

И.А. подходит к пульту и некоторое время возится с ним - подкручивает, переключает.

- По-моему, теперь все, как надо.


Он уже не выглядит таким убитым, как раньше.


- Вероятно, лучше, если я теперь стану к столу? Не беспокойтесь, я больше не воспользуюсь машиной. Только вы должны мне объяснить, на что надо смотреть.

Он объясняет. Когда вот эти стрелки достигнут вот этих отметок, пора нажимать кнопку. Ваша задача - дать сигнал.

- Я махну рукой, а вы нажимайте свою кнопку.


- Предположим, я остался один. Что может произойти после?

- Если поле станет неустойчивым, может произойти взрыв.

- Мне бы не хотелось стать жертвой взрыва.

- В принципе, усточивости должно хватить. Если мне удастся... отбыть, выключайте рубильник. Емкости должны обеспечить плавную остановку. Риск, конечно, есть...


- Иван Александрович...

- Да?

- Мне кажется, вам необходимо взять кое-какие вещи. Я ведь в итоге оказался в другом месте, не в этой квартире. Недалеко отсюда, но...

(Я вспоминаю сводчатый подвал, прыгающие по стенам огненные отблески.)

- Действительно. Я сейчас, только ничего не трогайте.


Он поспешно выходит. Мне хочется пожать плечами. Его отчаяние прошло, теперь им снова (как вчера) владеет суетливая жажда бегства. Я не боюсь риска, даже гибели, но он мог бы немного больше думать об окружающих (обо мне). Я хочу ему помочь, но я хочу также благополоучно вернуться домой.


Он возвращается с небольшим плотно набитым рюкзаком в руках.

- Как вы думаете, лучше одеть его?

- Не знаю. Наверно.

- Я взял денег. Трудно сказать, понадобятся ли они в будущем... В крайнем случае сдам в музей, - это он пытается шутить.

- Поехали?


Я стою у стола и слежу за приборами. И.А. у пульта. По мере того, как он нажимает, переключает и т.д., нарастает гудение. В центре комнаты вновь начинает формироваться кольчатое тело амфисбены...


3

За окном валит снег. Пахнет озоном, горелой изоляцией. Как мне не хочется уходить из квартиры!


Мысли соскальзывают, не давая сосредоточиться на главном - что надо бежать, что нельзя здесь оставаться ни секунды.


Долго звонил телефон, к которому я не стал подходить.


Смешно, как И.А. со своим рюкзачком протискивался в разрез. Перекинул через край одну ногу, другую. Напрягся, раздвигая края - и исчез. Никакая это не машина времени, а чистая магия. И.А. - гений желания.

Я выключил рубильник и все закончилось благополучно. Морок рассеялся. Без взрыва. Но И.А. исчез.

А за день до этого я сам (на пятьдесят три года моложе себя сегодняшнего) отправился в прошлое.

Я обхожу опустевшие комнаты. За этим массивным письменным столом я мог бы написать историю своей жизни. Духи Петроградской стороны помогали бы мне. На окраине, на улице Олеко Дундича (с видом на покрытое снегом поле) из под моего пера (шариковой ручки) не выходит ничего, кроме обрывков.

Но может быть я все же сумею написать ее сейчас, когда круг окончательно замкнулся? Ради И.А.?


9 На улице Олеко Дундича.
10 См. выше. До его дома от метро примерно 10 минут ходьбы.
 
Страницы