Ключевой Дом
Его называют по-разному: «дом с башнями» (по главному признаку его внешнего облика),
«дом Розенштейна» (по фамилии его владельца) или «дом Белогруда» (по фамилии придумавшего
и сотворившего его зодчего). И адресов у него три: по Каменноостровскому проспекту (№35), по
Большому проспекту (№75) и по улице Льва Толстого. И это – не просто «анкетные данные» дома,
но и отражение его важнейшей особенности: шестиэтажный дом имеет не только три фасада и два мощных
угловых эркера, увенчанных мезонинами на уровне дополнительного, седьмого этажа (над этими гранеными
башнями-мезонинами возвышаются смотровые площадки, окруженные балюстрадами). И мало кто обращает
внимание на то, что архитектурная гармония огромного объема и необычного силуэта здания завершается
невероятно высокой, «вздыбленной» между башнями крышей, которая сама по себе является важным
элементом архитектуры.
«Дом Белогруда» занимает ключевую, господствующую позицию в формировании не
только градостроительной среды этой части города, но и в создании ее художественного образа. И не
случайно его изображение давно уже стало одним из символов Петроградской стороны. Занявшее более трех
лет строительство этого архитектурного шедевра закончилось уже во время Первой Мировой войны,
в 1915 году, и завершило продолжавшееся всего два десятилетия сотворение одного из величайших чудес
петербургского зодчества – Каменноостровского проспекта, удивительного ансамбля, представляющего
собою протянувшийся под открытым небом музей архитектуры петербургского модерна.
Я живу в этом доме уже почти четверть века. Одна из моих комнат – внутри эркера, в ней семь
углов и три окна, обращенные на три стороны: вдоль Каменноостровского, на площадь и Большой проспект,
и вдоль той короткой, замыкающей части Большого проспекта, которая выводит к мосту через Карповку и
открывает вид на телебашню. Я не сразу привык к этой любимой своей семигранной, семиугольной комнате,
пока не ощутил, что владею прекрасным жильем – прекрасным именно своей необычностью, своеобразным уютом
и своим добрым отношением ко мне…
Дом этот поражает своей монументальностью, разнообразием декора, своим романтическим
обликом – мотив увеличенного во много раз средневекового итальянского замка и палаццо, одновременно
включенного в современное архитектурное обрамление. Огромное здание с тремя разными фасадами,
«связанными» воедино «подвешенными», не опирающимися на землю эркерами, имеет в плане форму трапеции,
которая своей верхней, узкой гранью, обращена к площади. Такая уникальная, единственная, кажется, в городе
планировка «задана» формой самого участка, зажатого двумя улицами, из которых одна, Льва Толстого
(бывшая Архиерейская) – старейшая, а другая, завершающая Большой проспект – совсем новая, проложенная и
застроенная в начале 20-го столетия (великолепные в архитектурном отношении «модерновые» дома №№ 77 и 102 по
|
Большому проспекту в те же годы, что и «мой» дом строил тот же воспитанник Академии художеств
Андрей Белогруд – 1875-1933). А на
месте домов №№ 79 и 83 находился велотрек, зимой превращавшийся в каток и часто бывший местом проведения
соревнований по различным видам спорта (кстати, совсем неподалеку отсюда, на противоположной стороне
Каменноостровского, Андрей Белогруд в 1910 году построил здание «Спортинг-паласа», «Дворца спорта»,
остатки которого доныне сохранились в составе комплекса дворца культуры имени Ленсовета).
Дом - творение
Талантливый архитектор блестяще решил сложнейшую задачу создания не просто «сверхэлитного»
жилого дома, отличающегося необычным для «северной столицы» архитектурным обликом, декоративным
убранством, уникальной планировкой внутреннего пространства и самым совершенным по тем временам
техническим оснащением. Ему надлежало не просто спроектировать и возвести «ключевое» во всех
отношениях здание, призванное играть роль архитектурной доминанты, «задающей тон» значительной
части Петербургской (Петроградской с августа 1914 года) стороны, энергично формировавшемуся в те
годы ее архитектурно-художественному образу.
Оштукатуренная поверхность стен, прорезанных рядами оконных проемов (на каждом этаже разных по
размерам, форме и отделке), несимметрично расположенные балконы, изящная и дорогая отделка тесаным
серым гранитом оконных наличников, изысканная форма тем же гранитом отделанных стрельчатых арок и
глубоких ниш входных подъездов, декоративный круг со знаками зодиака (а не часовой, как думают многие)
на одной из башен – все эти детали наружного декора здания, великолепные сами по себе, воспринимаются
в теснейшей связи друг с другом и с удивительно цельным, при всем кажущемся несходстве разнообразных
деталей, обликом здания.
Сроки - менее трех лет – и качество строительства поражают. Дом, которому исполнилось 95,
пострадавший во время войны, не подвергался капитальному ремонту. Это тем более удивительно, что
архитектор Белогруд вступил в работу не с начала проектирования, а после начала строительства, в
качестве «спасателя». Владелец дома, инженер-строитель и удачливый предприниматель Константин Розенштейн,
петербургский представитель шведской фирмы по изготовлению цементных труб, приобретя этот не только
очень дорогой, но и ответственейший участок земли, начал сам проектировать и строить на нем дома
по правой стороне вновь проложенной части Большого проспекта. Слава богу, вовремя понял, что взялся
за решение слишком трудной задачи, – и пригласил Андрея Белогруда. Прошедшее с тех пор столетие
великолепно подтвердило и правильность, и своевременность такого решения…
|
Дом - молчаливый наставник
Столетие, прожитое домом, было непростым, Превращенный в скопище коммуналок, он изменил и
уклад жизни. Хотя расположенный в нем кинотеатр «Арс» долгие годы оставался самым уютным и любимым
культурным очагом на Петроградской. В последние годы дом переживает трудную пору перераспределения
собственности. Былые коммуналки расселяются, а новые собственники устраивают новое жилье по своему
вкусу и потребностям; перепланировки, скороспелые проекты которых составляются коммерческими
проектными конторами, не только не пытаются восстановить, реконструировать что-то из первоначального,
авторского, «белогрудовского» замысла, но даже не дают себе труда познакомиться с ним, обратиться,
хотя бы в целях самообразования к сохранившимся чертежам – вглядевшись, вдумавшись в них, они поняли
бы, что заложенные в них архитектурные идеи являются «суперсовременными» в лучшем смысле этого слова
и стократ превосходят любые модные ныне «творческие изыски» придумщиков проектируемых и возводимых
сегодня архитектурных «чудес»…
Дом-театр
В доме сейчас – театр антрепризы имени Андрея Миронова, отделение Сбербанка и маленький, уютный и
вполне пристойный ресторан. Театр хороший, посещаемый, но «антрепризы» в нем нет, а есть своя труппа,
своя творческая манера и свой репертуар. А мне очень хотелось, когда погибал прежде живший в этом
прекрасном театральном помещении «Эксперимент», чтобы в доме поселились «Лицедеи» - те, настоящие,
«полунинские». Даже писал об этом городским властям. Не услышали. Жаль. И живший без своего дома,
игравший на разных площадках, уникальный творческий коллектив распался. И не стало одного из самых ярких
и удивительных «брендов» нашего города – разъехались, разошлись «Лицедеи»: и Антон Адасинский, и Николай
Тимофеев, Роберт Городецкий, и Валерий Кехт, и Лейкин, и сам Вячеслав Полунин. А теперь рядом с моим
домом, на улице Льва Толстого спешно сооружается новое огромное здание, в котором будут жить и офисные
служащие, и «Лицедеи». Только другие…
Мой Дом
Каждое утро, проснувшись, я обхожу окна своего жилища. Смотрю на площадь, на автомобили,
мчащиеся по Каменноостровскому, на толпу студентов, «вываливающуюся» из метро, на еще не погашенные
после ночи огни телебашни, на ярко освещенные витрины магазинов. А сейчас – на спускающиеся с крыши и
башен моего дома гирлянды лампочек предновогодней иллюминации. И чувствую себя частью любимого города,
частью его жизни, его радостей, тревог и забот. И понимаю, что линия связи моей с городом проходит
через Удивительный Дом, в котором я живу. Дом – непременно с заглавной буквы…
|
