Доходный дом Р. И. Гетца

Ссылка к титульным данным: ([99]. С. 202)

По воспоминаниям жителей, в квартирах когда-то находились железные печи, которые в конце 50-х начали ломать. Вместо паркета - дощатый пол. Маленькие кухни (примерно 4 м2). Комнаты были примерно 13 и 20 м2. Ванн не было.

27.11.2018г.

Ремонт фасадов.

12.2019г.

Фасад по Радищева.

           В этом доме жили:

1910 - 1912   военный инженер-полковник А. И. Аренс  (ВПб на 1911.O.III.C.36,  на 1912.С.36).

1905 - 1911   инженер Г. А. Гиршсон  (ВПб на1906.O.III.C.163, на 1907.С.171, на 1908.С.182, на 1909.

                      С.190, на 1910.С.205, на 1911.С.212).

1899 - 1900   писатель В. И. Немирович-Данченко  (ВПб на 1900.O.III.C.407).

1914 - 1915   метеоролог А. А. Клоссовский  (ВПб на 1915.O.III.C.303).

1896 - 1898   экономист Л. З. Слонимский  (ВПб на 1897.O.III.C.384, на 1898.С.484).

Добавлю о людях, которые жили в доме по улице Преображенской, дом 32 или Саперный переулок, дом 23. Собрал о них немного информации, ссылки буду выкладывать рядом.

1907 - 1913  Бородаевская (Ясевич) Варвара Ивановна - правовед, исследовательница старообрядчества и сектантства, действительный член Русского географического и Петербургского религиозно-философского обществ, Юридического общества при Петербургском университете. Ее дочь Вера Львовна Романовская жила в доме и после 1913 года. (Подробнее: https://agbutin.livejournal.com/2759.html)

1911 - 1917 - Туган-Барановский Николай Иванович - юрист, сенатор, действительный статский советник, брат знаменитого экономиста и "легального марксиста" Михаила Туган-Барановского, участник реальных событий, ставших основой для написания А.И. Куприным рассказа "Гранатовый браслет" (Подробнее: https://agbutin.livejournal.com/2822.html)

Уже упомянутый в предыдущей записи Val 39 Александр Викентьевич Клоссовский - тесть Николая Ивановича Туган-Барановского, один из основателей российской геофизики и метеорологии. (Подробнее: https://agbutin.livejournal.com/3476.html)

1899 - 1902 - Моисеенко-Великие: мать Екатерина Сергеевна (с 1901 года), ее сын Борис Васильевич и его семья. Об очень интересной семье Моисеенко-Великих, об их связях с Шереметьевым, Долгорукими, Урусовыми, Денисом Давыдовым, Гоголем, Достоевским, Толстым и многими другими яркими личностями, о судьбе внука и внучек Екатерины Сергеевны: военном летчике Николае Николаевиче Моисеенко-Великом, советской разведчице Татьяне Николаевне Моисеенко-Великой и многих других подробнее: https://agbutin.livejournal.com/3783.html

В доме проживала Голант Раиса Яковлевна (1885 - 1953) - психиатр и невропатолог, доктор медицины (1913). 

// Весь Петроград-Ленинград на 1915-1917 гг.: тел. 14505; на 1924-1926 гг. тел. 563-04.

В доме проживал Цимбал Сергей Львович (1907-1978) –  театральный критик. В 1930-е гг. зам. редактора журнала «Рабочий и театр», одновременно завлит вновь организованного Нового театра, руководил издательством «Земля и фабрика», редактировал мемуары крупных актеров. Преподавал в ЛГИТМиКе.

// Список абонентов ЛГТС. Л., 1969. - С. 679. - тел. 72-53-35. 

"В 1956 году случилось невероятно событие: мы переехали в отдельную квартиру на улице Радищева (бывшей Преображенской). Свою квартиру нам отдал первый секретарь СП А. А. Прокофьев. В результате сложных аппаратных перестановок он переезжал в квартиру В. Кочетова, а тот ушел на повышение в Москву со всеми вытекающими жилищными последствиями. Но пау и здесь прежде прочего увлекла топонимика, и он с легкостью напророчил: начинали жизнь на Спасской, а умирать придется на Преображенской. Не обошлось и без краткого экскурса в историю Преображенского полка".

«В петербургской театральнй жизни дом Сергея Львовича на улице Радищева был и остается совершенно особым «островом». Хотя, говорят, С. Л. и сетовал, что улица, на которой он жил, «сухопутная» и воды из окна – увы! – не видно. Здесь и поныне все сохранилось таким, каким было много лет назад, когда комнату с раздвижной стеклянной дверью и круглым обеденным столом, вокруг которого собирались после спектакля «могикане» петербургской сцены, называли «малым актерским фойе Александринки». Однако не только александринцы, но и корифеи других театров Ленинграда, Москвы и стран оказывались здесь «своими». Большая часть книг в любовно собранной домашней библиотеке посвящена любимому городу.

// Цимбал С. Острова в океане памяти. СПб., 2015. – С. 8, 115.

Поэт и переводчик Татьяна Бек: "Какие счастливые часы проводила я на их узкой и гостеприимной кухне с окном в почти колодезный двор.  Бланка Давыдовна успевала всех кормить-поить, и утешать, и вдохновлять, и журить, и снова кормить, и весело-грустно заглядывать в самую душу… В этом доме, заваленном книгами и рукописями, я узнала изнутри много захватывающих тайн из театральной истории, и выслушала массу довоенных баек, а сколько фронтовых!

// Там же. - С. 56.

Кураев Михаил Николаевич - писатель: "В пору работы над дипломом мы общались с Сергеем Львовичем едва ли не еженедельно. Немудрено, что номер я запомнил: Ж2-53-35, он служил Сергею Львовичу с послевоенных времен, чуть ли не с сорок шестого года. За полвека, он не поменялся, разве что индекс некрасовской АТС стал "272". Кажется, наберешь знакомый номер и услышишь: "Слушаю вас... Хорошо, приезжайте...".

// Там же. - С. 62. 

Дочь - Ирина Сергеевна Цимбал - театральный критик: «Папа – разный, но устойчив запах папиросного дыма, смешанного с лавандой. И постоянен стрекот пишущей машинки под аккомпанемент глушителей, разрывающих приемник. Папа не может работать в тишине. Это у него после войны. Когда не было радоприемников, вещал громкоговоритель-тарелка. Я росла под радио и пишущую машинку. Запомнились папины руки в черных, трудно смываемых следах ленты «Пеликан». Чтобы их смыть, надо ждать очереди в ванную комнату. Может, оттого он так безропотно переносил свой проходной «кабинет» в новой квартире. Все-таки без соседей. У папы никогда не было своей комнаты. Ни в коммуналках, ни в отдельной квартире. Никакой злой воли – просто так было устроено наше последнее жилище, куда въехали три поколения одной семьи. Родители долго вычерчивали план будущей декоративной перегородки, она же огромный стеллаж, вместивший добрую половину библиотеки. Вдхновились отчасти кабинетом Пушкина на Мойке. «И вас не будет, и нас не будет, - приговаривали питерские умельцы из бывших, - а красота останется». Перегородка сразу придала комнате театральность. Ее разглядели и Акимов, и Товстоногов, и даже однажды, когда знаменитый Паневежисский театр гастролировал в Ленинграде, посетивший нас Мильтинис. Папина территория могла прикинуться рабочим кабинетом. Массивный письменный стол с канделябрами, доставшийся от дедушки, диван и кресла. Могла сыграть роль гостиной – журнальный столик, напольная ваза с цветами. А по редким случаям обернуться столовой со старинным, раздвинутым от окна до дверей столом, белой скатерью и начищенными приборами.

Когда стало совсем тесно, папа исправно писал заявления с просьбой разрешить ему построить однокомнатную квартиру для замужней дочери. Так же исправно отказывали. А однажды нас пригласили на заседание жилищной комиссии в переулок Антоненко. Приласили папу, и я его сопровождала. Дома предчувствовали недоброе. На этот раз не просто отказали. А прочли лекцию-наставление, как замечательно и успешно он работает в проходной комнате. Пожелали написать еще столько же хороших книг. Лицо у папы было серое. Он не промолвил ни единого слова. Ночью приезжала «скорая».

Соседский сын так пристрастился к чтению, что папа позволял ему заходить и брать с полки что вздумается. Когда обнаружилось, что нет десятка редких книг, тот признался, что они перекочевали к букинистам. На вопрос, почему исчезли томики Анри де Ренье, он перессказал, как перечислял запомнившиеся названия, а букинист их выбрал сразу и назначил хорошую цену. "И ты ничего из этого не прочел?" - сокрушается папа. "Вос-спитатель", - со свистом сплевывает себе под ноги разгневанный отец воришки. И прибавляет еще какое-то слово. Но книги уже не вернуть.

А однажды, хоть и ненадолго, папа стал знаменитостью в собственном дворе. На нашей тихой, малозаметной в ту пору улце вознамерились установить пивной ларек прямо напротив нашего дома. Кто не знаком с пивными ларьками 70-х, никогда не сможет уловить вполне различимый, стойкий "аромат" времени. К папе явилась делегация с просьбой написать письмо в газету, под которым готовы подписаться все жильцы. Прежде всего женщины. Это было письмо и антиалкогольное, и в защиту, как сегодня бы сказали, экологии, и ратовавшее за безопасность уличного движения. Водители соседнего молокозавода, развозившие огромные цистерны с молоком, не без воодушевления поглядывали на установку будущего ларька. Письмо вышло убедительным, а главное, победительным. Ларек убрали, ликовали всей улицей, и папа еще долго выслушивал благодарности от незнакомых людей.

// Там же. - С. 87, 88, 96, 98.

Интерьеры квартиры.

// Цимбал И., Фокин В. Внутренний город // Сyberleninka.ru [электрон. б-ка]. - URL:https://cyberleninka.ru/article/n/vnutrenniy-gorod/viewer

1941 г. 7 ноября. (Оперативн. сводка N72.)
Место и очаг поражения (6.11.41) - Саперный пер., 23.
Характер и размеры поражения и разрушения - 1фугасная бомба -неразорвавшаяся на улице против дома.
Время обнаружения ч/м - 19.20.
Наименование сил и средств, введенных для ликвидации поражения -  =.
Время ввода подразделений - 19.25
Время окончания работ -
Что сделано для ликвидации поражения - произведено оцепление.
 (Лит-ра: Железный дождь над Ленинградом. Сост. Б.Иринчеев. - Выборг, 2022.С.344).