Деревянный жилой дом

Семья Маевских - Николай и Леокадия Осиповна работали на заводе "Большевик", жили рядом с заводом. Вспоминает дочь Леокадия: "с началом войны решили выкопать недалеко от дома землянку, чтобы в случае чего не оказаться под обломками. В землянке было холодно и сыро ,прятались в ней тольлко по ночам, нам казалось, что здесь безопаснее. Родители работали по двенадцать и более часов в сутки. Я оставалась дома одна. Ходила за водой на Неву, стояла в очередях за хлебом. Мы съели весь запас столярного клея, вазелин из аптечки, корни георгина, они оказались такими сладкими. От постоянного, проинизывающего до костей холода и голода моя голова покрылась гноем, волосы отпадали прядями. Папа отрезал мои косы, чтобы было легче переносить боли, которые причиняли гнойные лепешки. из-за холода я спала в одной постели с родителями, прижимались теснее дрг к другу, так было теплее. В середине января 1942 г. папа заболел крупозным воспалением легких и слабел с каждым днем. 30 января, когда мама пришла с ночной смены, он лежал рядом со мной уже мертвый. Страха перед мертвецами у меня не было. Мы завернули его в простынь, перевязали веревкой, положили на санки, повезли на кладбище им. 9-го января и похоронили в общей могиле. 

В БД "Возвращенные имена": Маевский Николай Михайлович, 1896 г. р. Место проживания: Ново-Александровская ул., д. 10, кв. 2. Дата смерти: январь 1942. Место захороненения: неизвестно".

Мороз стоял 37 градусов, как мы дошли до дома не помню. На моем лице и на всей одежде был иней. Ночью мимо нас проходили обозы и также ночью шли обратно. Рано утром я выскакивала на улицу и подбирала "кучки", что оставляли лошади на снегу. Промывала их водой, а то, что оставалось на дней кастрюльки ставила варить на буржуйку. Лошадей кормили чистым овсом и дурандой, поэтому их "кучки" были пышные апетитные, и на доставалось "диетическое питание". Несмотря на такую поддержку у меня началась дистрофия. По маминой просьбе нас прикрепили к заводской столовой, где раз в стуки давали стакан соевого молока. ложку соевых бобов и ложку шпрот из сои. А тут травка пошла. Весной 1943 мне исполнилось 14 и ее направили в райпищеторг, но вскоре отправили на строительство обороннных сооружений в Рыбацкое, на ст. Антопшино, к немецкой колонии у 5-ГЭС, где вражеский самолет расстреливал ребят и меня ралнило, заживало долго. Поступил приказ ломать деревянные дома, работала и здесь. Наш жактовский дом тоже пошел на слом. Его ломали красноармейцы, вещи выбрасывали из окон. Мы с мамой подбирали их и складировали в общественной прачечной, там и ночевали, обещали, что прачечную будут ломать дня через три. Определили новое жилье - общежитие первого медицинского института. Кирилловская, 14".

// Хабибуллина Г. В. Чтобы помнили. Ч. II. СПб., 2005. - С. 223-226.