Дом князя Л. Д. Вяземского (по Английской наб.), Английская наб., 66, Галерная ул., 67

Первым владельцем участка был подполковник Никон Савенков, который продал его в 1711 году комиссару Ефиму Артемьевичу Муравьеву, восемь лет спустя заявившему: «строиться буду». Очевидно, свое обещание он не выполнил, ибо в 1732 году появляется новый хозяин – генерал-аншеф Михаил Афанасьевич Матюшкин (1676 – 1737), троюродный брат Петра I по матери и друг его детства. Однако и он, и его вдова постройку каменных палат сильно затянули. В 1738 году на территории имелся лишь фундамент.

Дело в том, что у Матюшкина был уже дом в столице, однако и там он жил урывками. В юности отрок был послан учиться морскому делу в Венецию, затем офицером Преображенского полка участвовал в битве при Полтаве, персидском походе и до 1726 года управлял новозавоеванными каспийскими областями. В Петербурге Матюшкин, человек искренний и достойный, несколько лет возглавлял Тайную канцелярию. Когда провалился заговор «верховников», желавших ограничить самодержавную власть императрицы Анны Иоанновны, генерал вовремя успел раскаяться и вместо ссылки был отправлен губернатором в Киев и в столицу не возвращался.

Двухэтажный на подвалах каменный особняк в семь окон был выстроен после смерти Матюшкина его вдовой. По фасаду он был довольно нарядно украшен гладкими и рустованными лопатками, лепными «барочными» наличниками, имел балкон и треугольный фронтон. Входом служило высокое крыльцо.

Когда генеральша умерла, ее сыновья Дмитрий и Михаил 9 февраля 1760 года продали унаследованный дом крупному английскому негоцианту Роберту Шарду. В его фирму через два года вступил Ричард Сутерланд (1739 – 1791), сын шотландца кораблестроителя на русской службе. Некоторое время спустя он возглавил предприятие.

Сутерланд и его компаньоны Р. Дингли и У. Ватсон в 1765 году купили дом Шарда, уплатив 4000 руб. В том же году Сутерланд женился. Часть дома он сдавал. Весной 1767 года «Санкт-Петербургские ведомости» извещали: «Господин профессор Нюбери чрез сие публику уведомляет, что он сочинение о навигационной науке окончил и оно похвалы от многих ученых людей и офицеров великобританского флота удостоено было. Оный профессор по вскрытию воды немедленно в Лондон ехать намерен и тамо оное сочинение издать <...> Желающие его, профессора, подписками удостоить, имеют имена свои и деньги 5 рублей за одну книгу отдать в конторе английского купца Сутерланда, у Галерного двора живущего...».

Возможно, речь идет о «Подлинном повествовании о сухопутной и морской русской экспедиции против турок...», которое издал в Лондоне мичман Томас Ньюберри. По словам историка Э. Кросса, «Повествование» получило широкий отклик и повлияло на отношение англичан к описываемым в нем событиям. Но причем тут «профессор» и «навигационная наука»?

Бизнес энергичного Сутерланда развивался очень успешно. В 1776 году к нему пришло более 30 судов из разных стран. Негоциант сделался придворным банкиром и столпом британской общины, жил на широкую ногу и слыл гурманом. Приведем газетное объявление от 15 января 1787 года: «Придворному банкиру господину Сутерланду потребен надежный и добропорядочный человек в услужение камердинером, который бы знал чесать мужские и женские волосы...». В следующем году банкир получил титул барона.

Однако со временем Сутерланд запутался в огромных долгах, которые ему не возвращали разные вельможи, включая князя Г. А. Потемкина. Разбирательством занимался Г. Р. Державин. Во время разбирательства банкир скончался (по слухам, отравился), фирма же вскоре обанкротилась.

В 1795 году с аукциона были проданы дома барона «у Галерного двора, под № 255 и 243, в которых он жительство имел» и дача «Спасское» на Выборгской стороне с английским садом и рыбным прудом. Дом № 243 купила казна, и именным указом от 17 декабря 1796 года он был пожалован камер-юнгфрау (т. е. горничной. – В. А.) Марии Саввишне Перекусихиной (1739 – 1824), которая многие годы была любимой преданнейшей служанкой и «уважаемой собеседницей» Екатерины II, находясь при ней безотлучно. Перекусихину уважали за ее добрый и открытый нрав.

В самом начале XIX века в дом, «заключающий в себе чистых 20 комнат», из соседнего № 64 переселилась с семьей новая хозяйка – купчиха Софья Петровна Бетлинг, однако прожила в нем недолго. Ее около 1807 года сменил сенатор и стихотворец Михаил Никитич Муравьев (1757 – 1807), отец декабриста Александра Михайловича, при Николае I сосланного по приговору в сибирскую каторгу. Мальчику было пять лет, когда умер отец, после чего через «Санкт-Петербургские ведомости» вдова не раз оповещала о продаже дома.

Следующим домохозяином с апреля 1812 года стал первостатейный купец Яков Николаевич Молво (1766 – 1826), богатый сахарозаводчик, чьи ближайшие предки были родом из немецкого Любека, а более ранние – из Франции. Молво сразу взялся за капитальную перестройку всех зданий с переменой их фасада в ампирном стиле. К главному зданию пристраивалась галерея, дворовый флигель повышался на этаж, делались новые службы. Все работы были проведены за год.

Фирма Молво в это время была очень известна в России, а ее владелец несколько лет руководил петербургской биржей. Сорт сахара «молво» упоминается в «Левше» Н. С. Лескова; это название бытовало более ста лет. В Екатерингофском парке, близ которого находилась дача Молво, до сих пор стоит каменный «молвинский столб», служивший фирме для объявлений. С ним связано несколько городских легенд.

Когда Молво умер, его сын Николай распорядился в 1834 году продать дом астраханскому купцу-миллионщику старообрядцу Алексею Петровичу Сапожникову, который имел на Каспии рыбные промыслы и активно торговал по всей России и с заграницей рыбой и хлебом.

Сапожников велел «исправить фасад» в стиле позднего классицизма. Первый этаж с полуциркульными окнами украсил дощатый руст, окна второго – сандрики и простые наличники. У купца был также дом на Васильевском острове, но жил он в столице наездами и умер в 1852 году в Волжске.

Наследники Алексей и Александр Александровичи владели особняком до 1875 года, но они тоже лишь на время приезжали из Астрахани, где много лет хранилась знаменитая «Мадонна с цветком», или «Мадонна Бенуа», Леонардо да Винчи, которую Александр Петрович приобрел на распродаже коллекции генерала А. И. Корсакова. В 1914 году внучка собирателя, бывшая замужем за архитектором Л. Н. Бенуа, продала картину Императорскому Эрмитажу.

Устраивая свой быт, Сапожниковы велели сделать на набережную большой балкон (1856 г., арх. Н. П. Гребенка) и со двора – стеклянную веранду, очевидно, для зимнего сада (1871 г., арх. Г. Ф. Гросс). Однако самые крупные перемены дом претерпел при другом владельце – молодом флигель-адъютанте князе Леониде Дмитриевиче Вяземском (1848 – 1909), который дослужился до генерала и члена Госсовета и был астраханским губернатором. По его заказу опытный архитектор-эклектик П. П. Мижуев в 1875 – 1876 гг. перестроил все здания на участке. Фасад на набережную украсили наличники с пилястрами и аттик с гербом, много наряднее стали интерьеры, с востока был пристроен трехэтажный дворовый флигель.

Вяземский в своем доме жил мало, так как вскоре отправился на Балканы, где в войну с турками отличился при обороне Шипки, за что был награжден золотой саблей, а после войны был избран уездным предводителем дворянства в родной Тамбовской губернии.

Поэтому уже в 1880 году особняк на набережной перешел к будущему министру финансов Ивану Алексеевичу Вышнеградскому (1831 – 1895), замечательному математику и механику, который только что ушел с должности директора Технологического института. Занимаясь финансами страны, Вышнеградский много сделал для их оздоровления и повышения государственных доходов. Этими достижениями удачно воспользовался его преемник С. Ю. Витте. В 1888 году министр был избран академиком, а в 1896-м стал членом Госсовета.

Состоятельный министр ежегодно давал балы в своем особняке, но, согласно воспоминаниям А. Н. Витмера, «только потому, что вынужден был их делать, вращаясь среди людей, соривших деньгами». Статс-секретарь А. А. Половцов отзывался о Вышнеградском довольно критически: «То был человек чрезвычайно богато от природы одаренный, но лишенный всякого нравственного чувства и преследовавший в жизни почти исключительно одну наживу. Около него грела руки шайка негодяев, с которыми он должен был считаться, опасаясь скандалов».

На набережной Вышнеградский прожил с семьей (женой Варварой Федоровной и четырьмя детьми) до 1893 года, после чего переселился неподалеку, в роскошный дом Утина на Конногвардейский бул., 17. В особняке при нем был сделан между дворовыми флигелями переход и выстроен новый каретник.

Затем домовладельцы стали быстро меняться. С 1893 года ими значатся Анна Абрамовна Грибанова, с 1904-го – братья Пиляцкие: биржевой маклер Эдмунд и врач Альфред Константиновичи, с 1909-го – камергер и шталмейстер Александр Валерианович Вонлярлярский и его жена Ольга Владимировна. Камергер скончался в 1917 году, а жена эмигрировала. Пролетарская власть разделила барские покои на коммуналки, которые на сегодня пустуют.

Из большого запущенного вестибюля, где некогда был камин с зеркалом, поднимемся по двухмаршевой лестнице в квартиры бельэтажа, где в бывшей анфиладе из трех залов еще остались золоченая лепка, забеленные плафоны и массивные двери. Я увидел эту роскошь, когда в 1970-е посетил художника-нонконформиста Владимира Бугрина. Он затем уехал в Париж, но умирать вернулся в комнату на набережной.

http://archi.ru/events/news/news_current_press.html?nid=15153&fl=1&sl=1