Доходный дом П. П. Вейнера (начало) - Жилой дом

Фасад по ул.Чайковского.

04.2022г.

Герман М. Сложное прошедшее. СПб., 2006. - С. 164-166, 172-174.

О мастерской А. Р. Эренберга, где с 1949 г. начал учиться автор: "В мастерской должен был стоять аромат роз и духов и царить изысканный интеллектуализм вкупе с не менее изысканной богемностью. Мне повезло: я попал в мастерскую, где подобный дух даже в конце сороковых действительно "витал". Частная художественная студия в Ленинграде была едва ли не единственной. Времена были суровые, за художниками присматривали тщательно. С улицы к Эберлингу прийти было нельзя, нужны были рекомендации хорошо ему знакомых людей. 

   Первая встреча. В огромной (я прежде никогда не бывал в ателье художника) мастерской - сумрак раннего осеннего вечера. За письменным столом величественный старик с седой бородкой, без усов, в черной шелковой ермолке внимательно читал том энциклопедии "Гранат". Пахло, правда, не духами, а красками. Тогда - впервые - запах этот показался магическим ароматом посвящения.

   По стенам - плохо различимые картины и большие фоторепродукции итальянских мастеров работы знаменитых братьев Аллинари. Уходя, я решил щегольнуть эрудицией - сказал, что узнал боттичелли. Жена Эберлинга - Елена Александровна (ему было под восемьдесят, а ей - лет на сорок меньше) ответила: "Альфред Рудольфович много жил в Италии".

   Мебель в студии, редкая по чистоте стиля и томной резкости очертаний, сохранила шик подлинного модерна начала века, который, напомню еще раз, тогда еще не умели ценить. Но там она была настолько хороша, что и на молодых необразованных студистов производила впечатление. Стояли диковинные безделушки из Флоренции и Равенны. На стенах - великолепные по маэстрии рисунки - большой портрет углем Карсавиной (кажется, экскиз к грандиозной композиции "Траурный марш Шопена" 1910-х годов), в углу тонко и строго выписанный портрет знаменитой балерины Марии Семеновой конца 1930-х.

   Это сочеталось с угрюмыми приметами тогдашних дней; в ту пору, впрочем, они угрюмыми не казались: странная, с резкими "рембрандтовскими" светотеневыми контрастами картина, изображающая Ленина в рабочем кружке, Сталин в белом кителе на кремлевской стене в виртуозно написанном свете ранней зари.

   Сейчас это воспринимается парадом компромиссов. А тогда было естественно. над "ленинской темой" Эберлинг работал давно. Именно он сделал - и мастерски - по заказу Гознака портрет Ленина для банкнот, что ходили до 1947 года. Была у него и серия графических портретов советских руководителей. и картина, изображающая идущего из Публичной библиотеки молодого Ульянова, вслед которому любовно смотрит рабочий.

   "Ни убавить, ни прибавить". Альфред Рудольфович до революции работал при императорской дворе, в двадцатые годы стал членом АХРа. Был скептиком, к любой власти относился без любви, с тем спасительным цинизмом и внешней лояльностью, которые помогали выживать многим. А может быть - тоже не редкость - старался с властью примириться, чтобы не было очень уж противно. Не знаю. 

   Вечерами, во время занятий, горели яркие лампы - веселые взрывы света, оставлявшие в углах прозрачную полутьму, где мерцали какие-нибудь старые предметы дивной красоты. Была атмосфера постоянной влюбленности: в Учителя, в его мудрые, ироничные и, как мы были уверены тогда, безошибочные замечания, в нежные и точные тени на великолепных гипсовых слепках, даже в сухой скрип карандашей. Были влюблены друг в друга - барышни учились молодые и все как одна очаровательные, - в прогулки по городу, который еще только открывали, в бесконечные провожания с горделивыми неофитскими разговорами об искусстве.

Ледяное дыхание страха, казалось, оставалось за стенами студии. Но случалось, он, страх, проникал и туда. Вдруг в мастерской появлялся некий, как правило, молодой, человек явно из «чужого прихода», попросту из Большого дома. Как он проникал в мастерскую – не знаю, об этом А. Р. умалчивал, и мы не спрашивали. Подбирать в МГБ таких людей было, конечно, непросто – не каждый чекист наделен способностью к рисованию. Однако находили – штат был велик. Помню одного такого по фамилии, прошу заметить, Репин (возможно, натужный юмор «инстанций»). «репин» старательно писал медный таз, приговаривая: «Что-то у меня не колбасистся». Альфред Рудольфович в присутствии этого гостя произносил длинные монологи о величии русского реализма и о гнусности западной культуры. Помню, в пылу такой речи, он, потрясая томом «саги о Форсайтах», заявил, что и эту книгу он читает лишь потому, что «надо знать своих врагов». Может быть, он потешался про себя?

   Пришелец вскоре сгинул. прихватив блокнот маэстро. Санкций не последовало, видимо, студия показалась ему место благонадежным.

   Помню, аккурат напротив дома Эберлинга милиционер с темным тусклым взглядом добрых пятнадцать минут перелистывал негнущимися деревенскими пальцами мой паспорт (я неправильно перешел улицу, а паспорт в послевоенные годы носили с собой все и обязательно). В паспорте была отметка о временной прописке в Валдае (тогда прописывались и на неделю). Милиционер, как следователь в камере, тупо спрашивал: «Ехали через Акуловку?». Опять листал, опять спрашивал. Почему? А просто напоминал себе и мне, где мы живем.

   В январе 1951 года мы всей студией отпраздновали семидесятидевятилетние Альфреда Рудольфовича. Мы преподнесли ему купленный вскладчину серебряный с выгравированной надписью подстаканник, который вряд ли мог ему понравиться. Но который его растрогал. Наши барышни были в длинных платьях из панбархата (тогда это было модно). Я пил рислинг из зеленого старого бокала, все слегка захмелели, богемно, и, как мне казалось, изысканно.

    А через две недели, когда я пришел на урок, Елена Александровна, открыв мне дверь, сказала: «Альфред Рудольфович скончался».

   Темная суета перед похоронами, заказ венка, открытый гроб у могилы на Шуваловском кладбище, неподвижное лицо Альфреда Рудольфовича и легкие не тающие снежинки на его лбу.

   Полузабытая в стенах студии реальность начала пятидесятых стала громоздиться вокруг. Я цеплялся за обломки былой жизни, часто приходил навещать Елену Александровну, вдову Эберлинга, тщась продлить ушедшие ощущения причастности к столь любимой мастерской, и эта приверженность ушедшему прошлому, уже мертвому, выматывала и превращала жизнь в мнимость. Там я познакомился со старшим поколением учеников Эберлинга, иные из которых становились тогда и стали художниками известными – Юрий Тулин, Владислав Загонек - студию и почти всю ее обстановку с огромным тщанием и бережностью сохранил сын В. Ф. Загонека, тоже художник – Владимир Загонек), Ефим Рубин. Чуть позднее они стали работать в мастерской Эберлинга. Вместе с еще двумя коллегами, писали по модному бригадному методу огромную картину «Ленинград  - стройкам коммунизма»..

   Там познакомился и я еще с одной ученицей покойного маэстро – женщиной много старше меня (ее детские фотографии поразительно напоминали детские фотографии моей мамы – вот вам и сам Фрейд!), что стало началом моей взрослой личной жизни".

// Вестник Ленинградского облисполкома и Ленинградского совета. – 1928. - № 82 (773). - С. 3.

ЗЕЛЕНСКИЙ Александр Николаевич (1882-1942) - художник-плакатист, представитель ленинградской плакатной школы, один из основоположников советского рекламного плаката. В 1910-х годах, выполняя рекламные плакаты табачных изделий и швейных машин «Зингер». В годы Гражданской войны создал ряд политических плакатов: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» (1918) и др. В 1922 назначен главным художником Петроградского табачного треста. В сер. 1920-х создал киноплакаты к фильмам ленинградских киностудий. В 1929 переехал в Москву.

Тел. 128-45.

// Весь Ленинград на 1923 г. - Сергиевская 16.

Чайковского, 38. 

// Весь Ленинград на 1924, 1925 гг. - художн. комн.; на 1926, 1927 «Табтрест»; на 1928 г. художн.  

В доме проживал Розенфельд Семён Ефимович (1891 – 1959) – писатель и переводчик. Тяжело ранен в Первую Мировую войну. В Великую Отечественную войну в эвакуации в Перми.

// Весь Ленинград на 1924-1931 гг. - тел. 168-44; на 1935 г.; Списки абонентов ЛГТС. Л., 1937, 1940 гг. - тел. Ж-26-61-91; 1951 г. - тел. Ж 2-10-91.

Акт по результатам государственной историко-культурной экспертизы 

https://kgiop.gov.spb.ru/media/uploads/userfiles/2023/12/21/2_XhIWiYl.pdf