Доходный дом

 " За домом N 2 в глубине участка стоит дом N 4, принадлежавший Г.В.Васильеву, владельцу гостиницы и ресторана. В предреволюционные годы находилась редакция журнала «Популярные лекции». 

В 1910-е гг. здесь жила Анна Семеновна Ганнибал (1849-1925), дочь подпоручика артиллерии С.И.Ганнибала, троюродная сестра А.С.Пушкина. До 1899 г. она преподавала французский язык в Одесском губернском институте благородных девиц. Автор работы «Ганнибалы: Новые данные для их биографии» (1915 г.). После 1917 г. вернулась в Одессу.
 Позже земельный участок принадлежал Джону Селону.
В начале 1900-х г. здесь находилась платиновая мастерская Линдфорса, изготовлявшая ювелирные изделия. В настоящее время на этом участке возведен новый пятиэтажный дом N 6 с высоким цокольным этажом."
                                              (Лит-ра: Привалов В. Улицы Петроградской стороны. Дома и люди. М., 2013. С.192 ) 
P.S. Дом N 6 - см. http://www.citywalls.ru/house10990.html

1906 http://www.jks-ps.ru/build/1006/view

В журнале "Зодчий" № 18 за 1906 год в ведомости ходатайствам о постройках, поступивших в Городскую управу с 17 по 24 апреля 1906 г.,  указаны совладельцы Ермолаева и Маслова,  подпись архитектора  на проекте - Максимов.

Мои папа и бабушка жили в этом доме во время блокады.

Их эвакуировали из Алексеевки (до 1919 года – Емельяновка).

До войны большинство мужчин Алексеевки, в их числе и мой дедушка, работали либо на Кировском, либо на Ждановском заводах. Уже летом их перевели на казарменное положение. А в сентябре все жители Алексеевки из-за постоянных обстрелов перебрались в подвалы и землянки. Бабушка рассказывала, что "ходил мужчина, и приказывал все дрова зарыть в землю", а потом, уже поздней осенью, "утром ходил мужчина, и кричал в мегафон, что завтра нас будут эвакуировать, и что нужно утром приходить на площадь Стачек, и с собой иметь только личные вещи, а остальные вещи потом перевезут на машине". Утром, она с папой, которому было 7 лет, пришла на площадь Стачек. Эвакуировали их на трамваях. "Один трамвай шел на Васильевский остров, другой на Петроградскую сторону, следующий опять на Васильевский остров. Мы попали в тот, что шел на Петроградскую…". Вечером пришел дедушка, его отпустили с завода, сказали адрес, и он знал где их искать. У бабушки сердце было не на месте из-за того, что в землянке на оставила "кошечку семишерстую, красивую очень" и, главное, мешок сухарей. Карточки ввели сразу, но пока голода не было женщины стали сушить сухари про запас. И мешок с драгоценными сухарями лежал в ящике оттоманки. Она побоялась брать с собой мешок из-за строгого указания брать только личные вещи, взяла теплые детские вещи и одеяла. Об этом она жалела всю свою оставшуюся жизнь. Дедушка сказал, что нечего идти ночью, и что они пойдут утром, тем более, что утром обещали с завода дать машину для перевозки вещей. Но ночью во все их землянки заселили заключенных из крестов, которые дли согласие работать на Кировском заводе. Съели они не только сухари, но и кошечку семишерстую…

На новом месте житье было не сахар. Помятуя об ежедневных обстрелах бабушка договорилась с дворничихой, о том, чтобы они переселились на первый этаж. Папа вспоминал, что в квартире у дворничихи было как в музее, резная мебель, кресла стулья, все стены в картинах, картины в золоченых рамах…

В декабре папа слег, а в начале января умер дедушка.

Бабушке сообщили, она пошла на Кировский завод. "Лежат они, те кто за ночь умер, прямо в цеху, в уголке, их уже снежком припорошило из разбитого окна… А валенки с него уже кто-то снял". На детскую и иждивенческую карточки было не выжить. Бабушка пошла работать, а папу приходилось оставлять дома одного лежать. Дворничиха совсем обезумела от голода. Врывалась в комнату, в которой лежал папа, и обыскивала его, искала хлеб. Врывалась по нескольку раз в день. Обыскивала комнату, даже вскрывала половицы – искала тайник. Папе было очень страшно, когда она срывала с него одеяло и ощупывала его ледяными руками.

Через сорок лет после этого, мы с родственниками, возвращаясь с семейного торжества, шли по Зелениной и кто-то попросил папу показать где они жили. Папа подошел к окнам, сильно побледнел, и не говоря ни слова, повернулся и пошел очень быстро.

После войны, бабушка при первой же возможности поменяла комнату, и они уехали на Гатчинскую. Новая комната была меньше предыдущей и была семи метров в длину и двух (!) в ширину. Но, наверное, для них любая была лучше той в которой они жили в блокаду.

Спасибо за рассказ!